Прошлой ночью у меня был одновременно и очень типовой, и очень тяжёлый разговор с одним очень честным, храбрым, абсолютно преданным нашему делу человеком, человеком достаточно хладнокровным, не склонным ударяться в эмоции. С человеком, который хорошо знает ситуацию "на местах", не из передач “Первого канала” и “России 24”. Который честно и прямо мне писал: "Ты оxyzнный оптимист... Они про2,72бут эту войну, а потом тебя садить никто не будет, потому что нас просто всех убьют... Все то, что мы делаем, стратегически не имеет значения... Мы уже проебали войну, прошли точки бифуркации... Это просто инерция... И агония... И эти милые женщины, которые нами восхищаются, они не понимают, какой 3,14здец их ждет впереди..."

И я с ним абсолютно солидарен в том, что не стоит ждать благодарности за то, что мы делаем, от государственных чиновников, в особенности – военных, которых мы своей работой изобличаем в профнепригодности и многолетнем очковтирательстве. Это, кстати, губит многих волонтёров и приводит к их "выгоранию" уже на старте их деятельности – они ломаются от того, что не понимают сначала равнодушия властей к развиваемой ими бурной деятельности, а потом и нарастающего отрицательного отношения. Они не понимают, что их бесплатная работа вскрывает косяки тех, кто должен был сделать эту работу, кто за это получает зарплаты, премии, выслугу, соцпакет и прочее. Чьи десятилетиями суровых испытаний печени выстраиваемые карьеры оказываются под угрозой вследствие волонтёрской деятельности. Они не понимают, что их волонтёрская работа – работа во враждебном окружении и с этим надо смириться, понять это, адаптироваться к этому.

С этим, с благодарностью гос.органов за то, что сделал их работу, всё понятно. Ну убьют и убьют. Как уже было сказано ранее, мы вернёмся с собственного расстрела со списком недостатков, выявленных в подготовке расстрельных команд. “Вы прислали на расстрел новобранцев, полковник!“ и далее по тексту.
Но вот что касается возможности победы, тут я с человеком не согласился и предложил ему послушать игроманскую притчу "Победа харвестерами". Но человек уже собирался идти спать, так что я расскажу эту притчу здесь и пошлю ему ссылку.

Дело было примерно в новогодние каникулы рубежа уже не помню 1994–1995 годов или следующие, уходя на которые я, тогда ещё беззаботный юный оболтус-школьник, ненадолго заполучил картридж для приставки "Sega" не абы с чем, а с сеговской версией компьютерного хита тех времён, одной из первых стратегий реального времени – "Dune 2". Трудно переоценить популярность этой игры у нашего поколения. Да, в версии для приставки весь функционал мыши реализовывался джойпэдом, что было крайне утомительно, но совершенно не останавливало молодых оболтусов. Но, главное, там не было такой вещи как сохранение во время миссии. Были только пароли на начало каждой из миссий. Прошёл за одну из династий миссию номер n – получаешь пароль, чтобы иметь возможность начинать миссию n+1 когда захочешь.

Разумеется, почти все каникулы я провёл за приставкой в противоборстве с 16-битным "искусственным интеллектом". В общем и целом – ничего сложного, но прохождение 5-го уровня за дом Харконненов упёрлось в итоге... в недостаток спайса на карте. На 5-м уровне в игре появлялась такая вещь как Turrets, оборонительные башни с пушками, которые и игрок, и противник могли строить по периметрам своих баз в качестве опорных точек для обороны. Сначала это играло на меня – пока я строил базу с танковыми заводами и нехилой индустрией переработки и хранения спайса, компьютер гнал на мои башни атаку за атакой и башни, слегка подкреплённые техникой, это всё держали. Потом атаковать начал я, методично "разбирая" оборону противника, но оказалось, что компьютер и техники для обороны базы наплодил достаточно, и ремонтировать свои башни не забывает, если я наношу им повреждения. И спайс, который надо собирать, чтобы строить все эти адские военные мощи, заканчивается. То есть всё, источника денег на карте миссии больше нет. Узнал я об этом внезапно, когда, снеся очередной атакой значимый кусок вражеской базы всё-таки потерял драгоценный юнит, тоже появляющийся в 5-м уровне, rocket launcher, гусеничную пусковую установку ракет, дальность стрельбы которой позволяла выносить башни с пушками, находясь вне их зоны поражения. Программа иногда тупила и ракетная установка, которой давался приказ стрелять в башню, подъезжала на одну клетку ближе к ней, чем надо, и умирала раньше, чем разбивала пушку. Учитывая общий темп игры, не уследить за этим было легко.

В общем, потеряв последний юнит очередной атакующей группы, я внезапно обнаружил, что имею против себя кусок базы противника, без боевой техники, чисто здания, причём уже не способные к производству чего-либо (строителей и заводы техники я выносил первыми) и несколько оборонительных башен. И абсолютный ноль боевой техники у меня. В более поздних играх Westwood, сделанных по образу и подобию этого хита, C&C и Red alert, появилась волшебная кнопочка "$", позволявшая в случае такого рода "финансового кризиса" продавать здания и построить что-то из техники. В Dune 2 такой кнопки не было. И возможности “откатиться” к какому-то сохранению, сделанному в ходе миссии и переиграть, на сеговской версии игры тоже не было.

Я проходил этот пятый уровень в первый раз, уже потратил на это несколько часов и страшно не хотелось проигрывать. Посидев пару минут и подумав в эту ситуацию, я вспомнил, что у меня всё ещё есть харвестеры, машины-сборщики спайса. Абсолютно бесполезные в этой ситуации, когда спайса уже нет, но обладающие двумя значимыми свойствами. Во-первых, когда у тебя противник убивал последний имеющийся харвестер, тебе давали новый (в C&C и Red alert эта халява закончилась, да). Во-вторых, когда убивали харвестер, иногда после него на поле боя оставался типа выживший водитель – самый слабый юнит в игре, пехотинец, infantry, причём даже не с полным лайфбаром. Его судьба в перестрелке с оборонительной башенной пушкой была очевидна, но в игре, по крайней мере в сеговской версии точно, была предусмотрена возможность захвата пехотой вражеских зданий. Если лайфбар вражеского строения был красным, то есть оно было уже сильно повреждено, то его можно было захватить, направив туда пехотинца. Если лафйбар успевал подняться выше за счёт ремонта или изначально был выше – пехотинец, входя в здание, ронял его на какое-то значение.

Разумеется, я начал пробовать заводить невооруженные харвестеры под огонь, получать, примерно в одном случае из трёх, пехотинца и забегать им в ближайшее вражеское здание. Увы, за то время, пока я получал следующего одинокого пехотинца таким затратным способом, противник, имея кое-какой запас денег (спайса он собирал много, имея к началу миссии уже отстроенную базу), успевал восстановить здание. Сизифов труд. Казалось бы – плюнь и начни сначала. Смирись.

Но проигрывать очень не хотелось. Я продолжил раздумывать, что я могу сделать. Напрашивалось решение – выводить пехотинцев, после их получения из разбитых харвестеров, из зоны обстрела пушек, выстраивать их в безопасной зоне и устраивать коллективный набег толпой, чтобы сразу снимать весь лайфбар здания. Но в наступившей тишине игрового процесса, когда, за неимением участников, затих грохот битвы, я, после прилёта авиатранспорта с очередным харвестером, внезапно расслышал знакомый звук. Звук прибавляющихся кредитов. Харвестер высадили, он выехал с фабрики по переработке спайса, и одновременно с этим прибавилось 7 кредитов. Как-почему-зачем – не ко мне вопрос, а к программистам, которые игру писали. Факт оставался фактом. Дали харвестер – капнуло 7 кредитов.

Следующий харвестер должен был прибавить ещё 7, но оказалось, что где-то в районе баланса в 15–20 кредитов находится "потолок" – кредиты начинают убавляться. Не накопишь, короче. Почему так? – снова не ко мне вопрос, а к тем, кто писал игру.

Казалось бы, снова облом, сливайся и начинай заново, но выигрышное решение всё-таки созрело. Созрело оно из того момента игровой механики сеговской версии игры, что можно было заказать постройку юнита, не имея на него 100% суммы денег. Я заказал ракетную установку. Кредиты скатились в ноль, производство установки продвинулось на один процент. Очередной харвестер поехал и погиб, привезли новый. Прибавляющиеся кредиты не успели добежать до семи – их съело производство ракетной установки. Три процента.

Спайса на карте не было. Денег не должно было быть. Выиграть было уже невозможно. Но харвестеры ехали один за другим и гибли под огнём одной и той же пушки, пока их не погибло 65 штук, необходимых для того, чтобы была построена ракетная установка за 450 кредитов. Из которой я без труда расстрелял остатки вражеской базы и, не залезая в зону поражения, добил оставшиеся пушечные башни. С чудовищным счётом потерь боевой техники, в который записывались харвестеры, миссия была таки выиграна.

Это не чит, это эксплойт. Эксплуатация несовершенства игровой механики.

Потом было много интересного в моей игроманской жизни до начала 2000-х годов.

В первом Fallout я обнаружил, что грузоподъёмность NPC-спутников игрока не лимитирована и выносил Яном чудовищные количества оружия, БК и прочего с зачищаемых локаций, бартеря их ему за 1 кэп, а потом воруя у него для продажи.

В "Red baron 2" я набивал безумные счета сбитых самолётов в кампании за счёт того, что, собрав во время очередного патруля пару "триггеров" (точек, оказавшись в которых игрок вызывал появление вражеских истребителей), поворачивал назад, через фронт на свою территорию, пикируя с заблаговременно набранной высоты с такой скоростью, чтобы догнать меня появившиеся соперники ещё долго не могли. И, протянув преследующих бедолаг через наши зенитные пулемёты на малой высоте на линии фронта, я вставал с ними на вираж над своим аэродромом, где по ним оттягивались уже зенитчики аэродрома. Зачёт сбитых в RB2 строился на том, чья пуля была последней перед тем, как аэроплан разбился, соответственно, через пару-тройку кругов я начинал догонять и добивать порядком покоцанные зенитчиками аэропланы немцев. Даже если я не попадал в пилота или мотор, получая повреждения, скажем, крыла, компьютерный пилот машину, вывалившуюся из виража, выравнивать не успевал на такой высоте и разбивался.

Потом был, например, прекрасный эксплойт, кажется, в первом "Блицкриге", где я вовремя осознал, что арта и "Катюши" своими попаданиями уничтожают деревья, и этот игровой спецэффект разрушимости ландшафта можно поставить себе на службу, учитывая то, насколько часто дизайнеры карт грешили использованием леса как "большой неприступной стены", ограничивавшей манёвр и требовавшей атак вражеской обороны "в лоб". При этом искусственный интеллект противника был, вместе с игровой механикой, вполне на уровне – при попытках методично расстреливать из пушек его оборону начиналась весьма мощная ответка по моим батареям. А вот огонь по лесам, не дававший ущерба вражеской технике, такой ответки не провоцировал, соответственно, я спокойно прорубал в огромных лесных массивах на флангах противника просеки, заводил по ним танки и давил его расположенные в тылу артбатареи, выворачивая оборону наизнанку. Снарядов на просеку уходило даже меньше, чем на "разборку" теми же пушками вражеской ПТО, не говоря уже про потери пехоты и танков, которых удавалось избежать.

Потом, уже в более-менее зрелые годы, в моей любимой Gary Grigsby's Eagle Day to Bombing the Reich обнаружился такой великолепный эксплойт как возможность нахрен бросить воздушную оборону Италии, Франции и прочих второстепенных территорий, разрушение объектов на которых не влияет быстро и решительно на производство моей авиации. Бросить и собрать все истребители, включая итальянские и даже румынские эскадрильи, вогнутой дугой над Бельгией–Голландией–Германией–Данией и ловить этой ловушкой “Летающие крепости”, пытающиеся выносить немецкую промышленность, ловить с совсем другим соотношением сил, нежели это было в реальности. Фактически, сделать то, что в реальности предлагал Адольф Галланд. Через два месяца игрового времени (это октябрь 1943-го) забой 200 крепостей за один день активных боёв стал нормой, массовые рейды стали редкими и бомбер-группы, укомплектованные новичками, стали отворачивать домой при совсем другом уровне потерь. Особенно красочной резнёй стали появления на поле боя групп двухмоторных тяжеловооруженных Ме-110 с ракетами и опытными пилотами в ситуации, когда у меня было чем связать боем истребители противника.

Так на виртуальных примерах тренировался очень полезный навык – умение обшаривать, ощупывать имеющимся аналитическим аппаратом сложившуюся сложную ситуацию в поисках “зацепок”, способных ситуацию резко изменить в твою пользу. Или не резко, но, хотя бы, начать изменения.

Когда решил заняться политикой в 2005-м, мы с Чорным, создав Красный Блицкриг(ТМ), абсолютно таким же образом ощупывали тогдашнюю ситуацию, когда либералы, окрылённые успехом Майдана в Киеве в 2004-м создавали себе группировки политизированных “анижедетей”, имея возможность своими связями в МВД обеспечить им довольно тепличную среду для уличной “работы”.

И мы нашли зацепки в этой ситуации, пролезли по ним, и к осени 2005-го, достаточно невротизировав нашего противника, вывернули эту беспроигрышную игру наизнанку. 9 октября 2005 года на митинге “Я свободен” либеральные активисты бегали по Пушкинской площади с милиционерами под ручку и показывали пальцем, кого надо превентивно задержать, размахивая перед глазами сотрудников самодельными ориентировками, сделанными частично с фотографий, а частично... с юзерпиков в ЖЖ. Причём потом они бросились врать, что никаких ориентировок не было, но в сети уже лежала фотография, на которой был запечатлён процесс использования такой бумажки и на ярком летнем солнышке через бумагу просвечивал тогдашний юзерпик ЖЖ Тимы Шевякова.

Все детали и механизмы той истории я как-нибудь потом опишу, фотоархив событий у меня хранится, а их итог – два автобуса “превентивно задержанных” “либералами” граждан. На митинге под названием “Я свободен”. Ну и дважды превентивно задержанный Мурз, потому что в первый раз я благополучно сбежал из милицейского ПАЗика через приоткрытое окно.

“Либералы” наглядно показали публике, что только дай им малейшую власть, они и злоупотреблять ей будут не хуже “полицейского государства Путина”, и врать будут абсолютно также. Более того, невротизировали мы их настолько успешно, что, предвкушая что-то, ещё не понимая, что именно, либералы перед 9-м числом не побрезговали доносом, с которым отправили в милицию несчастного Юру Вильнида. Когда мне позвонили из милиции с вопросом – “Тут у нас молодой человек принёс на вас заявление, что вы собираетесь теракт устроить завтра, вы не могли бы к нам зайти дать некоторые объяснения по этому поводу?“ я восторженно заорал “Держите его и никуда не отпускайте! БЕГУ!”

Юра был тогда активистом либеральной молодёжки “Да! Демократическая альтернатива”, которая строилась под потомственную либералку Машу Гайдар. Сейчас в его интернет-автобиографиях на этом месте печальный пробел – вспоминать то время ему решительно не хочется.

По итогам того дня и “Да!”, и другая громко звучавшая тогда в интернете либеральная молодёжка, “Оборона”, строившаяся из молодых “яблочников” под потомственного либерала Илью Яшина, перестали существовать как дееспособные организации. Заниматься ЭТИМ в обществе ЭТИХ никто не захотел. И следующие акции Яшин с Машей Гайдар проводили всего лишь дуэтом. Ну там свисание с моста и прочее.

Так началось восхождение к славе молодого адвоката-“яблочника”, курировавшего эти молодёжки, Алексея Навального. Собственно, крушение Яшина и К, началось как раз с того, что 20 июня 2005 года, когда я закидал “перфуманс” “Обороны” помидорами, куратор Яшина Навальный потребовал от милиции моего задержания и “установления личности”.

Ну то есть вы понимаете, насколько мне смешно слушать обвинения в “навальнутости” от того же блоггера Ремесло, понтуюущегося тем, что он, мол, воюет с либералами с 2015-го года. Собственно, скажите спасибо Красному Блицкригу(ТМ) за Навального, который за лето-осень 2005-го года деятельно утопил курируемых им “потомственных” младолиберах, чтобы занять их место. И он его занял, с 2006-го года начались его тренинги, накачка популярности. Старожилы помнят дебаты в “Клубе на Брестской”, где его обкатывали ещё не как самостоятельного политика, а как модератора дискуссии, учили работать с публикой, говорить на публику.

Получить ситуацию, в которой хозяева дискурса вынуждены были вытолкнуть из тени под софиты, так сказать, в роли нового “молодого перспективного лидера” именно Навального – это была мечта, это был “выстрел на миллион”, по той простой причине, что Навальный не был потомственным либерахой. И “селф-мейд-мэну”, поднимавшемуся “с нуля”, было очень неуютно вращаться в обществе Маш Гайдар и Ксюш Собчак, не имея возможности вести такую же богемную жизнь.

И Навальный был обречён нарушить первейшую заповедь политического движа в РФ – хочешь заниматься какой-то политикой, кроме “Единой России”, – не веди бизнес, и уж подавно не участвуй в мутных схемах с “фирмами-прокладками”, реализующими в деньги твои политические связи. Лёше мучительно хотелось иметь денег наравне с окружавшей его “золотой молодёжью”, и он, утопив, ну или притопив, их политические карьеры, начал не только делать свою, но и обеспечивать себе непринуждённость бытия. “Ив Роше”, “Кировлес” и Белых… дальше все всё знают. “Кировлес” так и волочится за бескомпромиссным разоблачителем коррупции в сознании тех самых “обывателей”, которых он должен был обаять. А влез бы в эту нишу потомственный либеральчик, пусть и поглупее, – поводов посадить его “не за политику” просто не было бы.

Навальному, кстати, начиная с 2006-го, разрешали многое. Дружить с русскими националистами. Вступаться за Аракчеева, судимого в третий раз “по воле чеченского народа”. В общем, дали парню карт-бланш на то, чтобы собрать и повести за собой “аполитичные политические митинги”, на которых противоречия политических убеждений конкретных людей, умело обработанных современными политтехнологиями, перестают им мешать бежать толпой “свергать Путина”. Без возможности посадить такого персонажа, а особенно – без возможности посадить антикоррупционера за коррупцию – нашим властям было бы трудно с ним что-то сделать.

Некую награду за события 2005-го года, кстати, я всё-таки от государства получил. Очень полезную, но очень своеобразным путём. Дело в том, что никто, кроме узкого круга лиц, просто не мог себе представить, что мы занимаемся своим Красным Блицкригом(ТМ) не по заданию АП РФ или не по желанию подороже продать себя этой самой АП. А просто потому что мы Родину спасем, да. И, соответственно, кое-кто в АП РФ немедленно заявил себя “куратором” всего этого “движа” и начал получать за это все положенные служебные плюшки. Как же! “Апэшечка”, напуганная Киевом-2004 настолько же, насколько либералы были им воодушевлены, полгода не знала, что ей делать с “анижедетьми”, выстраиваемыми по методичкам Джина Шарпа, и тут – хоба! – их смахивают с доски. Причём не запугиванием и побоями в подворотне, а на когнитивном уровне.

В общем, появившаяся как следствие этого присвоения функционером АП наших огненных креативов галочка в базе – “номенклатура АП” – очень полезная штука, хотя, разумеется, это отнюдь не всепобивающее вундерваффе. Полезность её не исчезает и 17 лет спустя, когда никому не хочется разбираться, что же там и как было на самом деле, тем более что в этих изумительных структурах правды никто никому не скажет, и все об этом знают.

А некоторые ещё удивляются, почему меня до сих пор снова не посадили…
Нет, разумеется, могут. Может вот прямо сейчас этот вопрос и решается, но меня это мало волнует.

Кстати, о тюрьме (Это уже вкладная притча, бонус)

Однажды, летом 2008-го на Пресненском централе у нас начал рваться “конь” с соседней камерой, верёвка, сплетённая из расплетённых мешков от передач и свитеров, с носком, привязанным посередине, закидываемая из окна в окно вдоль тюремной стены для передачи “маляв”, телефонов и “грева”. То ли наварили на стене снаружи новый рассекатель, то ли мы своим “конём” сдёрнули со старого какие-то лохмотья, мешавшие ему рвать “коня”… в общем, надо было как-то устанавливать почтовую связь с соседями, так что мы сговорились с ними пробить стенку навстречу друг другу. Вернее, проскрести. Заточенными обувными супинаторами с удобными анатомическими ручками, сделанными из расплавленных пластиковых стаканчиков от суповых концентратов. Стенка тюремная была толстая, сантиметров сорок, но мы сделали это, стараясь не поранить руки (потому что осмотры же) и аккуратно сбрасывая выскобленное крошево в дальняк.

У нас в камере было много молодняка, который хотел смотреть чемпионат по футболу, а не вот это всё, а у соседей не было телевизора, но были узбеки. Так что большую часть работы сделали соседи. Но всё равно было весело этим заниматься, даже по дикой жаре в тюремной духоте, напевая безумные треки Градского из “Узника замка Иф”. За несколько ночей мы прогрызли толстую стенку навстречу друг другу и рукопожались внутри стены. И передали первые пачки сигарет и “малявы”.

К чему это я всё?

Это я к тому, что, однажды сделав “невозможное”, ты дальше всю жизнь живёшь с осознанием того, что рамки “возможного” иной раз можно очень здорово раздвинуть. Если как следует подумать головой. Выигрываешь ли ты невозможную партию у компьютера, процарапываешь ли ты насквозь тюремную стенку заточенным обувным супинатором, рушишь ли ты мизерными силами масштабные политические планы противника, обрекая все последующие на врождённую ущербность.

Ты понимаешь, что прав Рокэ Алва, персонаж “Отблесков Этерны”…

“Невозможно” – глупое слово. И трусливое к тому же.

Думаем. Ищем. Думаем. Ищем. Находим. Действуем, открываем новые возможности. Снова думаем, ищем, не находим, ищем дальше…

И вот поэтому я предлагаю всем нам скоротать время до нашего неизбежного поражения работой над тем, как нам его избежать, победить врага и вернуть в город цветочниц, извините за ещё одну цитату оттуда же.

Поэтому мы продолжаем работу над сбережением жизни нашей пехоты, апгрейдом нашей арты, связи, закупками и производством БПЛА и всё остальное прочее, что вы читали в этом ЖЖ с 2014 года.

Проиграть мы успеем всегда.

Жить в мире, в котором мы проиграем эту войну, мне совершенно не интересно, так что я, например, лично приму во всём этом максимально деятельное участие. Как и раньше.
Пока и если не посадят, разумеется.
Или не убьют.
А дальше на моё место придут другие люди и продолжат уже они.

17 июня 2022